«И гений
чистой красоты»
Для большинства из нас она так и осталась «мимолетным
виденьем», промелькнувшим где-то в учебнике по литературе. Анна Керн – что мы
знаем о ней? Возвышенное создание, которому Пушкин посвятил стихи – вот,
пожалуй, и все. Кажется, между ними еще что-то было?.. Было. У этой
удивительной женщины было многое…
«Этого все небесные силы не заставят меня полюбить»
«Я родилась под штофным балдахином с белыми и зелеными страусовыми перьями в
Орле в доме моего деда (по линии матери) Ивана Петровича Вульфа, орловского
губернатора». Так февральской ночью 1800 года появилась на свет Анна.
Малышку вскоре перевезли в Лубны Полтавской губернии, где ее отец, Петр
Маркович Полторацкий, получил имение и чин предводителя дворянства. Детство без
кукол, протекавшее в уединении с книгой, единственный друг – гувернантка m-le
Benoit, которая дала ей превосходное образование. «Пошлая» жизнь провинциальной
барышни. Домашние спектакли, гости, балы – ни одного не обходилось без того,
чтобы ей «батюшка не сделал сцены на бале или после бала». Дипломат с
европейским образованием, дома он был по-азиатски деспотичен.
У юной Анны было много поклонников, но отец желал видеть ее генеральшей.
Родительская мечта сбылась: к 16-летней Анне посватался 52-летний генерал
Ермолай Федорович Керн. Ему даже выделили комнату в доме Полторацких и
принуждали дочь быть любезной с ненавистным женихом. Керн жаловался будущему
тестю, что «жестокая» отвергает его ухаживания. Терпение отца лопнуло, и Анну
быстро обвенчали с генералом: сделается женой – одумается.
Но она не «одумалась». Керн сочетал в себе все, что Анне было с детства глубоко
ненавистно: грубость, самодурство, невежество... Десять лет совместной жизни –
захолустные гарнизоны, ласки нелюбимого супруга… В 1818 году родилась дочь
Катя, а в 1820 году она с ужасом обнаружила, что снова беременна. Она писала
своей подруге с жестокой откровенностью: «…этого все небесные силы не заставят
меня полюбить: по несчастью, я такую чувствую ненависть ко всей этой фамилии…»
Минуты решимости уйти от мужа сменялись мучительными сомнениями: Анна прекрасно
знала, сколь шатким станет ее положение.
«Я этих строк не читала»
Но вот в 1819 году она впервые приезжает в Петербург вместе с отцом, и тот
вводит дочь в дом Олениных. Она блистает в их салоне на Фонтанке, где собирался
весь цвет столичного бомонда. На один из вечеров был приглашен и молодой,
входящий в моду поэт Пушкин. Керн произвела на него сильное впечатление. За
ужином Александр Сергеевич всячески старался привлечь ее внимание светской
болтовней и комплиментами. А Анна Петровна тогда почти его и не заметила.
Лишь позже, гостя у родителей в Лубнах, она стала страстной его поклонницей
– благодаря доброму приятелю и соседу Родзянко. Молодой поэт был хорошим другом
Пушкина и снабжал Анну его произведениями, которые та читала запоем. Восторги
Родзянко разожгли в ней чисто женское любопытство. Да и сам Пушкин, сидя в
Михайловском, был явно заинтригован тем, что его ближайшей соседкой оказалась
Осипова-Вульф, тетка прекрасной незнакомки, владелица Тригорского. И поспешил
списаться с Родзянко: «Объясни мне, что такое А.П. Керн? Говорят, она
премиленькая вещь… На всякий случай, зная твою влюбчивость и… таланты во всех
отношениях, полагаю дело твое сделанным - или полусделанным».
Родзянко и Керн ответили Пушкину совместным посланием: «Вот вздумала теперь
мириться с мужем, и я пропал… ради Бога, будь посредником». А дальше рукою
Керн: «Ей-богу, я этих строк не читала!» Пушкин отвечал в том же
фамильярно-шутливом духе. Завязалась игривая переписка.
«Но чувство дико и смешно»
В один из июльских дней 1825 года Пушкин приехал к соседям в Тригорское и
увидел там свою адресатку собственной персоной. Гостья покорила его исполнением
модных романсов и вообще показалась совершенно иной, чем поэт представлял себе
ее по письмам. Ему все импонировало в Керн: «она податлива, все понимает; робка
в обращении и смела в поступках; но она чрезвычайно привлекательна». А для
умной и проницательной Анны не составило труда разглядеть под странным
«неровным» характером Пушкина детскую искренность и неумение скрывать
эмоции.
И никаких иллюзий по поводу завоевания сердца известного поэта Керн не питала.
Она сразу раскусила, что «Пушкин скорее очаровывался блеском, нежели
достоинством и простотой в характере женщин». Но… накануне отъезда Анны из
Тригорского в Ригу Пушкин принес ей в подарок знаменитое посвящение - «Я помню
чудное мгновенье…» А потом произошла странная сцена: «Когда я собиралась
спрятать в шкатулку поэтический подарок, он долго на меня смотрел, потом
судорожно выхватил и не хотел возвращать; насилу выпросила я их опять; что у
него промелькнуло тогда в голове, не знаю».
Пушкин и сам не знал, что заставляло его хранить сорванную Анной ветку гелиотропа,
почему у него «сердце ноет» после ее отъезда. Но он был сыном своего века, в
котором «чувство было дико и смешно». И между ними продолжался лишь легкий
почтовый флирт.
«Вавилонская блудница»
Приехав в Петербург, Анна решилась, наконец, на окончательный разрыв с мужем.
Вырвалась из опостылевшего супружества, словно из тюремного застенка – и в
первый же сезон завоевала в столичных салонах репутацию неотразимой кокетки.
Мужское поклонение не просто льстило Анне - она словно брала реванш за пережитые
страдания и унижения.
Анна очень сблизилась с Дельвигами, принимала у себя Глинку, Тютчева,
Анненкова. Искренне привязалась к семье Пушкиных, у которых она бывала почти
каждый день. А когда Ольга Сергеевна, сестра поэта, обвенчалась против воли родных
с Н. Павлищевым, Керн выступила в роли миротворца и даже, по просьбе Надежды
Осиповны Пушкиной, благословила молодых иконой. А Лев Сергеевич, совершенно
очарованный, посвящал ей стихи.
Наслышанный о победах Керн, Пушкин в письме спрашивал у А. Вульфа: «…и что
делает Вавилонская блудница Анна Петровна?» Вернувшись в Петербург, он тут же
пополнил ряды ее пылких поклонников. Но к той, кого поэт называл «гением чистой
красоты», он уже не питал ничего возвышенного. Целью галантной игры была лишь
победа – которую Пушкин в конце концов и одержал, о чем сообщил в письме другу
вполне откровенно. Ни о каком соблазнении речи не шло – Анна Петровна уже была
далеко не невинная барышня. Но сердце жаждало не приключений, а любви. И снова
обманулось.
«Меня, такую безобидную…»
Она простила. Хоть это подлило воды на мельницу светских сплетников, которые и
так о ней довольно судачили. Хоть многие друзья осудили ее, а отношения с самим
Александром Сергеевичем становились все более натянутыми (молодая супруга его,
Наталья Николаевна, г-жу Керн не жаловала, что понять нетрудно).
Менялись поклонники, время шло... Одна за другой умерли две дочери Керн, Саша и
Оля. Надвигалась бедность. Свет изумлялся: представьте, Анна Керн занимается
переводами Жорж Санд! И не для собственного удовольствия, а ради заработка! Она
просит Пушкина замолвить словечко перед издателем Смирдиным. Но поэт, так нежно
ее некогда воспевший, бесцеремонно отказывает. И пишет жене: «…Дура вздумала
переводить Занда и просит, чтобы я сосводничал ее со Смирдиным. Черт побери их
обоих».
Конечно, Пушкин поступил так жестоко только затем, чтобы угодить Натали. Керн
видела Пушкина насквозь – и снова простила. Однажды наедине она попеняла поэту:
«Нехорошо меня обижать, такую безобидную». Он искренне растрогался, быстро
схватил ее руку и с чувством поцеловал. А когда Анну постиг очередной удар —
смерть любимой матери, Пушкин разыскал ее в убогой квартирке на Петроградской
стороне и нашел в своем сердце слова искреннего сострадания, так ей
необходимые. Это было незадолго до трагической смерти поэта.
«Счастливы, как боги»
Но недаром говорят, что Бог дарует всего поровну. И на пороге сорокалетия Анна
Керн обрела, наконец, долгожданное счастье – любовь, которую тщетно искала.
Юный курсант кадетского корпуса Александр Марков-Виноградский влюбился в свою
троюродную сестру Аннету, когда ей было 36 лет. Кадета не смутили 16 лет
разницы. Анну тоже. Близких ей людей поражало, что годы «беспрерывных
несчастий, потеря всего, чем в обществе ценят женщины…, не смогли разочаровать
это сердце» и «оно как бы в первый раз вспыхнуло».
Чтобы жениться на ней, Александр принес в жертву все – карьеру, материальное
благополучие, расположение родных. Анна отказалась от звания
«превосходительство», от солидной пенсии, которую она выхлопотала у императора,
от поддержки отца… И потекли годы истинного счастья. Которое не могли омрачить
ни нужда, доходившая иногда до крайности, когда полфунта кофе были мечтой для
семьи, ни житейские невзгоды. Дневник Александра полон трогательных признаний:
«Она, моя голубушка, боится, чтобы я не разлюбил. Не изменил ей… Моя к ней
любовь неизменна, как свет солнца! Вот поцелуй сливает нас, и мы счастливы, как
боги». Он благоговел перед женой, и то, что она воспета Пушкиным, было
предметом его особой гордости. Несказанной радостью стало рождение сына
Сашеньки. И длилось это счастье без малого сорок лет.
Александр Васильевич ушел первым, в январе 1879. Сын после похорон перевез мать
к себе в Москву. Но Анна пережила мужа лишь на четыре месяца. Говорят, умирая,
она услышала какой-то шум на улице – это везли гранитный постамент для
памятника Пушкину. Узнав об этом, она сказала: «Ну, слава Богу, давно пора…»
|
